Сообщество грустных дневников. Онлайн дневники
Главная » 2014»Октябрь»5 » Ангедония
Ангедония
15:19
Погода за окном:мерзкая
Настроение:хорошее Музыка в колонках:ничего
Она больше не любила осень. Кажется, она ничего уже не любила кроме него. А его любить нельзя. Он сам так решил, да и вообще… Она больше не любит крепкий чай – стала человеком кофейным, а кофе тоже лучше не любить. Он сушит связки, от него хочется пить, он обезвоживает организм. Она стала жить как нормальный человек: спать по ночам, работать днем, раз в неделю навещать родителей, встречаться с друзьями, с которыми почти не о чем говорить, ибо у каждого свои жизни. Она научилась готовить и запоминать цены в магазинах, ей стало лень заниматься спортом, а стресс заедался пончиками. И запивался коньяком или вермутом, хотя это было и раньше. Ей скучно лелеять свою внешность, но она умела собраться на раз-два и выглядеть прекрасно. Она замечала заинтересованные взгляды мужчин и перестала чувствовать себя неловко из-за этого. Она вообще перестала отводить глаза. Она с трудом верила, что в ее жизни были дни, когда не требовалось никуда идти. Можно было вообще не выходить на улицу – от начала до конца. Он появился в ее жизни давно и обычно, так что никто и не предал этому значения. Второе пришествие вызвала она сама. Если бы у них была песня, то конечно «Знаки» «Алисы». Только у Кинчева все более осмысленно и к чему-то, вероятно, приведет, хотя конец истории открытый. В жизни так навсегда. Или мы просто не видим картину целиком и сразу? Быть может, она нужна ему больше, чем он ей – он просто пока не догадывается. Успокаивать себя можно сколько угодно… Ей больше не хотелось читать и слушать аудиокниги, хотя в дороге пропадало много времени. Она не помнила, когда в последний раз смотрела новое кино. Или нет… летом. И оно не слишком впечатлило. Только глаза устали. Ей стали понятны маленькие женские радости вроде горячей ванны с эфирным маслом. И как в совсем старые подростково-депрессивные времена снова захотелось часами лежать на диване в темной комнате, отвернувшись к стене, и слушать музыку, толком не слыша. Отключаться от времени. Выходя из дома, она подкрашивала брови и губы – надоело быть бесцветной или серой. А так, намного выразительнее – к темным волосам и оправе очков. То, что войдет в привычку, станет судьбой. А понедельник у нас будет днем красоты – надо заставить себя привести руки в порядок. Сколько можно отговариваться нехваткой времени? Домашним делам конца не будет, даже если ты одна. В трехкомнатной квартире, полной зеркал. Эта осень была не похожа ни на какую другую, а потому со временем, она будет скучать по ней. Еще лет через десять решит, что это была лучшая осень в ее жизни. Собственно ничего кроме этих безнадежных осеней, полных невнятными предвкушениями, в ее жизни и не было. Пустые лета, удушливые весны, а зимы – только бы пережить. Они шли хороводом, не задевая, а порой и вовсе не касаясь. И она потеряла способность помнить каждый день и радоваться каждому мгновению. Она знала, что была бы хорошей женой. Она бы сделала все, чтобы ему было приятно возвращаться в уютный теплый дом, где любят и ждут. Она хотела выслушать, обнять и погладить по голове. Только бы не было ему больно и плохо, одиноко и противоречиво. Но каждый выбирает сам. Она в очередной раз пришлась не ко двору. Это, разумеется, обидно. Своя боль, его боль, плюс чувство бессилия от последней. В лучшее почему-то верилось. Упорно, почти маниакально. Она искала плюсы в любой ситуации и умела смеяться над собой даже после очень болезненных падений. И за каждым поворотом – судьба. Вот сейчас, сейчас… может быть, этой осенью, этой весной (зимой, конечно, нет, хотя летом тоже – оно расслабленное, вялое) – она встретит его. Не того, который предпочел искать жену в хороводе, а не в огороде и которому нравится хороводиться всю жизнь, а другого – любимого и настоящего, своего. Который поймет, оценит и полюбит. И которому не будет скучно при всей ее кажущейся скучности. Он просто не поленится узнать ее и не пожалеет о том, что решился на это. Она верит в то, что из руин некогда богатого внутреннего мира вырастет что-то путное, а возможно, совершенно новое, доселе невиданное. Заморозка временна, это просто шок. Болевой. Все можно пережить, и не такое переживали. Подобного не было, а сильнее – было. Только чувство противоречия, конфликт сердца с разумом жизнь портит и замедляет процесс выздоровления. Могло ли все быть иначе? Она знает, что нет – могло быть хуже, но пришло бы к единому знаменателю. И все равно бередит душу ненужными воспоминаниями, спрашивая у пустых комнат, помнит ли он о ней. А ему есть о ком помнить, у него все сложно, зато весело. Он наслаждается радраем в собственной душе, как многие наслаждаются пьянством и развратом. Это затягивает. Она все понимает. Но как же больно, Господи, как это больно...
)