Давай будет так: нас просто разъединят, Вот как при междугородних переговорах – И я перестану знать, что ты шепчешь над Ее правым ухом, гладя пушистый ворох Волос ее; слушать радостных чертенят Твоих беспокойных мыслей, и каждый шорох Вокруг тебя узнавать: вот ключи звенят, Вот пальцы ерошат челку, вот ветер в шторах Запутался; вот сигнал sms, вот снят Блок кнопок; скрипит паркет, но шаги легки, Щелчок зажигалки, выдох – и все, гудки.
И я постою в кабине, пока в виске Не стихнет пальба с разгромленных эскадрилий. Счастливая, словно старый полковник Фрилей, Который и умер – с трубкой в одной руке.
Давай будет так: как будто прошло пять лет, И мы обратились в чистеньких и дебелых И стали не столь раскатисты в децибелах, Но стоим уже по тысяче за билет; Работаем, как нормальные пацаны, Стрижем как с куста, башке не даем простою – И я уже в общем знаю, чего я стою, Плевать, что никто не даст мне такой цены. Встречаемся, опрокидываем по три Чилийского молодого полусухого И ты говоришь – горжусь тобой, Полозкова! И – нет, ничего не дергается внутри.
- В тот август еще мы пили у парапета, И ты в моей куртке - шутим, поем, дымим… (Ты вряд ли узнал, что стал с этой ночи где-то Героем моих истерик и пантомим); Когда-нибудь мы действительно вспомним это – И не поверится самим.
Давай чтоб вернули мне озорство и прыть, Забрали бы всю сутулость и мягкотелость И чтобы меня совсем перестало крыть И больше писать стихов тебе не хотелось;
Чтоб я не рыдала каждый припев, сипя, Как крашеная певичка из ресторана.
Как славно, что сидишь сейчас у экрана И думаешь, Что читаешь Не про себя.
)